"ЦАРСТВЕННОЕ СЛОВО" В ПОЭЗИИ И В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ
- 27.12.2023 15:02
- 76 Прочтений
Встречи с переводчиком Ильей Михайловичем Франком, автором популярной методики изучения иностранных языков, всегда предлагают читателям новые направления для размышления.
Тема прошедшей 24 ДЕКАБРЯ в Центральной районной библиотеки им. Д. Н. Мамина-Сибиряка беседы «Царственное слово» в поэзии и в повседневной жизни - сразу отправляет слушателей в поэтические строки Анны Ахматовой:
Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор – к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней – царственное слово.
Разговор о всем знакомой литературе включает элемент неожиданности, внимательно
всматриваемся в авторские строки с разных ракурсов. Слово как стихотворение – что это такое?
Посмотрим на название юношеской поэмы Пушкина «Руслан и Людмила». Хорошее название и хорошо звучит. Представим, что поэма называлась бы, например, «Федор и Маланья» или «Игнат и Ксения». Сразу понимаем, не так ложится на слух. Что может сравниться с находками Пушкина?
Вариантов всегда может быть сколько угодно, но попадает точно в цель именно «Руслан и
Людмила». Почему? Что мы слышим в этом сочетании?
В имени «Руслан» слышится перекличка со словами «Русь» и «русский», и удачно, поскольку речь идет о русском витязе (вспомним знаменитое вступление к поэме: «Там русский дух… там Русью пахнет!». На самом деле имя «Руслан» представляет собой слегка измененное восточное имя «Арслан» (лев), но в поэме оно становится русским именем. В имени «Людмила» слышны отголоски слов «любовь, любила», а также «мило, милая». Эти слова перекликаются с именем героини и в самой поэме.
О горе: нет подруги милой!
Хватает воздух он пустой;
Людмилы нет во тьме густой,
Похищена безвестной силой.
«Мужайся, князь! В обратный путь
Ступай со спящею Людмилой;
Наполни сердце новой силой,
Любви и чести верен будь…»
Есть созвучия и менее очевидные, но приметные в повторении согласных…
Наш звуковой расчет занял пару страниц и немало времени. Значит ли это, что Пушкин, выбирая название, также произвел предварительный расчет с тем., чтобы сошлись три момента: перекличка звуков, их ритмическое единство и перекличка с другими словами?
Илья Михайлович полагает, что это невозможно. Подобное создается лишь по наитию, разбор же возможен тогда, когда уже все совершенно готово.
В романе Л. Толстого «Война и мир» Каратаев также говорит по наитию, вдохновенно, как истинный поэт…
Используем ли мы в обыденной речи подобные звуковые и ритмические приемы?
Оказывается, наше слово может стать «царственным», если его можно развернуть с помощью других слов – так, чтобы оно образовало с ними единый звуковой и ритмический рисунок.
Будем ждать следующих встреч с Ильей Михайловичем и перечитывать любимую классику, присоединяйтесь!
Назад