Проза

  • 11.08.2014 08:34
  • 5870 Прочтений

«Прежде, чем лезть к звездам, человеку надо научиться жить на Земле»
Клиффорд Саймак

4 февраля 2020 года

-Юнион Орбитал Стейшн, ответьте! С вами говорит командир шаттла OV-106 Джеймс Вард, прием! - Командир положил переговорник и обратился к членам экипажа, стоящим около него и напряженно вглядывающихся в маячащую перед шаттлом орбитальную станцию. - Они не отвечают.
-У них открыта дверь состыковки! - Воскликнул один из наблюдавших. - Может, есть еще шаттлы, о которых мы не знаем?
-Сами состыкуемся и проверим. Джон, Эл! Готовьтесь к обследованию станции. Начать состыковку!
Вскоре шаттл с глухим стуком соединился со станцией и экипаж прильнул к иллюминаторам, с волнением смотря на нее, будто пытаясь что-то увидеть сквозь ее обшивку.
-Джеймс, прием, как слышно меня? Это Эл.
-Слышно отлично, Эл. Что внутри? Есть кто?
-Мы только что обследовали отсеки, везде пусто, один заперт и Джон его сейчас взламывает. Оттуда не слышно ни звука. И еще, я нашел одну вещь прямо у входа, это, кажется, диктофон и тебя он наверняка заинтересует.
-Да, это может многое прояснить. Что там у Джона? Эл? Как слышно меня? Что у вас там происходит?!
-Боже...Джеймс, тут труп. Это член экипажа и он, кажется, перерезал себе вены разбитым стаканом. Зрелище ужасное. Мы уходим. Может диктофон расскажет нам, что тут произошло.
Уже через десять минут шаттл отошел от странной станции. Джеймс долго и с опаской вертел в руках диктофон, но потом все же решил нажать на кнопку.
В динамике потертого диктофона что-то щелкнуло и затем раздался тихий хриплый голос...

«Здравствуй, человек по ту сторону динамика. Прости меня, но мне правда легче верить, что я говорю не сам с собой, а с каким-то человеком, которого, увы, не знаю, но желаю познакомиться и вдоволь наговориться. Словно в моей руке лежит не диктофон, а рация, и ты, да, именно ты напряженно слушаешь меня и готовишься ответить...пусть это будет моим маленьким самообманом. Меня зовут Майкл Коулман, я член экипажа Юнион Орбитал Стейшн, сегодня 24 января 2020 года и население планеты Земля было уничтожено пять часов назад.
Из своего иллюминатора я видел, как вспыхивают взрывы на материках, как поднимается над планетой черный дым. Я и сейчас вижу яркие всполохи, то тут, то там играющие в дыму. Я боюсь увидеть мою планету, мой любимый синий шарик, когда он рассеется. Мир после ядерной войны...какой он? Такой, каким его рисовали в играх и фильмах, или гораздо страшнее? Смотря в иллюминатор и наблюдая за уничтожением планеты, словно по экрану телевизора, я плакал от бессилия. Я словно слышал в своей голове крики людей, близких мне и вовсе незнакомых, все семь миллиардов голосов слились в ужасный хор, взывающий ко мне в своей последней мольбе, выплескивая в меня свою боль и этим облегчая себя самих. Пять часов назад...пять часов назад...пять часов назад я сошел с ума.
В соседних отсеках, за стенками, что слева и справа от меня, заперлись еще двое участников космической экспедиции. Они тоже наблюдали за уничтожением нашей планеты и, скорее всего, тоже сошли с ума. Хоть я и знаю, что тут, в этом корабле еще два человека, я также знаю, что я один. Мы теперь сами по себе, мой друг по ту сторону динамика. А знаешь, мне ведь нужно тебя как-то назвать...давай ты будешь Джеймс? Так звали моего сынишку. Да, точно...Джеймс.
Я верю, что говорю все эти слова не в пустоту, верю, что кто-то подлетит к этой станции, может, завтра, может через месяц, а может и через много лет. Хотя, если не прилетит через месяц, не прилетит и спустя годы...
А ведь я должен был вернуться домой через десять дней. Всего десять дней, в итоге растянувшиеся для меня на всю оставшуюся жизнь. А ведь знаешь, Джеймс, я даже и не знаю, что лучше — погибнуть в мгновенье на Земле пятью часами ранее или умереть тут через неясное количество времени. Если бы у меня был выбор, я предпочел бы отойти в мир иной пять часов назад, а не торчать у этого иллюминатора. Но я здесь, продолжаю смотреть на уничтоженную планету и думать о бедах мироздания...»

Вновь что-то щелкнуло и зашуршало в динамике, после чего запись оборвалась. Экипаж шаттла молча взирал на своего командира.
-Это, должно быть, провидение, Джеймс! - Воскликнул Эл. - Парень из той станции не случайно назвал своего воображаемого друга твоим именем! Это же невообразимо!
-Брось, Эл! - Отмахнулся командир. - У парня крыша поехала, когда все это началось. Неужто не заметно, что он сумасшедший? Это все вздор.
-Говорю тебе, Джеймс, это провидение Господа!
-Господа, говоришь? - Усмехнулся он. - Бог ушел. Он бросил нас с началом ядерной войны на той несчастной планете. Да что уж там, это и было его провидение, его последняя воля — уничтожить собственное творение. Посмотри на нас, посмотри! Вспомни мир, в котором мы жили! Он жалок. Жалок и ничтожен. Человечеству было дано безмерное количество шансов на исправление, но мы лишь становились хуже. Это у нас в крови — лгать, убивать, наживаться на чужом горе, но при этом оправдывать это самыми благими намерениями. Мы оправдывали войны волей Бога, убивали братьев своих во имя справедливости и общего блага и в итоге сами уничтожили себя. Хорошо, что уже некому искать оправдание этому поступку, ведь оно, это оправдание, было бы как всегда ущербным и смешным. Если Бог и был, он оказался шокирован тем, что мы делали и как жили... Мы заявляли о своей свободе, но не были свободны. Кричали о счастье, но не были счастливы. Мы могли полюбить весь мир, но не способны оказались полюбить хотя бы одного человека. Эта война не была карой. Она была избавлением. Последней волей нашего Бога. И он ушел, отвернул взор свой от безжизненной планеты. А мы — это случайность. Мы не должны были оказаться тут, но так уж произошло. Он не вернется, ему не интересна горстка людей, что погибнет в течение месяца, ведь основное сделано. Оглянись вокруг! Похожи ли мы на избранных? Скажи мне это! МЫ ПОХОЖИ НА ИЗБРАННЫХ?!
-Нет, Джеймс, не похожи...
-Вот и замолчи со своим провидением. Нет этого больше для нас. Вообще нет. Ни для кого. Давайте дослушаем послание нашего друга.

«Здравствуй, Джеймс. Идет второй день моего бессмысленного существования у иллюминатора. А ведь раньше, еще там, на Земле, я так любил смотреть на звезды! Устремить взор свой в ночное небо, найти знакомые созвездия, радоваться падающим звездам и загадывать желания... Но сейчас смотреть тошно, повсюду эти звезды...они сводят меня с ума своим мертвенным, холодным светом. В нем нет жизни! Это не свет солнца, не капли летнего дождя, не роса на траве поутру, не звуки грома... Вся жизнь осталась на Земле. Мы похоронили ее там вместе со своей цивилизацией. А я остаюсь тут, смотреть на ее руины и на бездонную синеву, меня окружающую.
Сегодня мне снился сон... Я шел по улице Нью-Йорка, всюду были огни, люди смеялись и показывали пальцами в небо. И их становилось все больше и больше, я смеялся вместе с ними и глядел в темное ночное беззвездное небо. На улицы выбежала уже целая толпа, кто-то начинал петь, смех перерастал в неистовый хохот, как вдруг из-за здания вылетело что-то и ударило прямо в центр города. Мы закрыли лица руками, зажмурились, а когда открыли глаза, то увидели огромный ядерный гриб, все разрастающийся и разрастающийся. И в горле стало сухо, во рту чувствовался горький привкус, который хотелось промыть, сплюнуть, но он только усиливался от этого. Кожу начало нестерпимо жечь. И вот веселый смех перерастает в хриплый натужный кашель, пение сменяется мольбами о помощи. Толпа валится, стараясь отвернуться от взрыва, закрыться от него, умоляя о смерти. А я стоял посреди горы стенающих людей и глядел на становящийся все более ярким свет, что выжигал мне глаза. Я вытянул руку, чтобы закрыться от него, но свет пробивался через искореженные пальцы, полуразвалившиеся суставы и отслаивающиеся куски кожи. Я хотел закричать, но не смог раскрыть рта и лишь мычал. А потом...потом все кончилось. Свет исчез. Лишь тьма была вокруг, непроглядная и непробиваемая...и так тихо. Но можно было, присмотревшись, различить тела. Прикипевшие друг к другу, к зданиям, к асфальту, застывшие в ужасных позах. И они были повсюду, куда ни глянь! Тысячи, миллионы тел! Мы сами сделали это со своим миром. И ничего уже вернуть.
Когда я проснулся, мною правило лишь чувство слепой ненависти. Ненависти к тем людям, что сделали это. Но я бессилен. Я второй день не могу даже выйти из своего спального отсека и уж точно не могу вернуть все обратно. Я не Бог. Но те, что позволили себе решить судьбу миллиардов одним своим решением, вероятно, возомнили себя ими. Надеюсь, ощутив на себе ядерное пламя, выжигающее их изнутри, они больше не строили иллюзий о своем могуществе. Но было слишком поздно.
Сегодня дым рассеялся, пыль улеглась. Я уже больше часа смотрю на мой уничтоженный мир. Планета больше не такая, какой она была. На ней нет и не может быть жизни. Я не вижу ни одного моря, ни одного океана...лишь пустыня, бескрайняя и пугающая. Но я верю, Джеймс, что на руинах старой цивилизации мы увидим новую. Жизнь вновь зародится, мы вновь пройдем весь путь эволюции, вновь схватим камни и палки и вновь повторим все наши ошибки. Такова наша суть. Мы заложники нелепой ситуации. Порочный круг замкнулся и начнет очередной свой оборот. Какой уж он по счету? Да разве это важно...»

Запись прервалась. Все сидели молча, не глядя друг на друга и думая каждый о своем. Послышался тихий, робкий голос Люка.
-Джеймс, а ты веришь в его слова? Ты веришь, что жизнь на нашей планете зародится вновь?
-Не верю. Для чего ей зарождаться? Этот парень правильно все сказал. Если она и возродится вновь, то лишь для того, чтобы пройдя весь путь эволюции мы вновь уничтожили самих себя. Это случилось в первый и в последний же раз.
-А что, если он прав и в другом? - Подал голос Майк, пятый член экипажа. - Что мы делали это уже не раз, но проходили путь снова?..
Тишина повисла в отсеке, глухая, ватная, наполненная тысячами невысказанных мыслей. И никто не решился нарушить ее. Щелкнула кнопка диктофона, словно ударив молотком в стеклянную стену невысказанных мыслей, осыпавшихся моментально миллиардами осколков. Сквозь шуршание динамика в третий раз пробивался хриплый голос

«Знаете ли вы, что такое счастье, Джеймс? Я пытаюсь ответить на этот вопрос уже около часа, вперившись в бездонную космическую синь. Мой злейший враг и лучший союзник — тишина. Она есть самый замечательный дар каждому человеку. Ведь стоит окунуться в нее, почувствовать ее, как она захватит тебя и безжалостно кинет на неравный бой с собственными мыслями.
В том мире, до его гибели, каждый из нас тратил свою жизнь на тысячи бессмысленных вещей. На споры, сплетни, деньги и многое другое, такое бесполезное и пустое! Мы уделили слишком большое внимание течению времени, привязались к нему. Но что же я? Уже три дня мне не нужно время. Его теперь столько, сколько потребуется. Когда мне нужно, чтобы был день, начинается день, когда мне требуется ночь, становится ночь. Ведь тут, в космосе, нет никакой разницы между ними. Я свободен в планировании времени, ведь оно открыто для меня и стало не нужно мне. И тут, вне времени и в абсолютной, глухой тишине, я могу оценить свою жизнь. Что я сделал хорошего, что плохого, все ли мои мечты стали реальностью? И ответы пугают меня. Я жил, как все, цепляясь за пустое и веря в пользу этого, прожигая свою жизнь, тратя ее попусту, не видя вокруг себя других людей. Все мы были слишком зациклены на себе самих и слишком равнодушны ко всем остальным.
И сейчас, сидя тут, я осознаю, что такое счастье. Его не исчислить деньгами и количеством влиятельных друзей. Счастье — это состояние твоей души, наступающее лишь в тот момент, когда ты, быть может подсознательно, понимаешь, что идешь по верному пути, живешь правильно! Ломая стереотипы и круша рамки! Кто знает, может только так можно было остаться личностью в безумном земном мире? И в тот момент, когда ты, именно ты, единственный из, быть может, сотни, а может и тысячи человек не пройдешь мимо несчастного и протянешь ему руку, жизнь твоя изменится.
Но поздно уже возвращаться на уничтоженную планету и искать нуждающихся в твоей помощи. Все уже закончено для нашего мира, все списки составлены, счета подведены, выводы сделаны. Второго шанса уже не будет. И в вязкой тишине я слушаю свою душу. Счастлив ли я после прожитой жизни? Нет — следует мне ответ. Я был как все, ничем не лучше и ничем не хуже любого другого. А счастлив ли ты, Джеймс?..»

Джеймс резко выключил диктофон и отбросил его от себя, бешеными глазами глядя вокруг и тяжело дыша.
-Этот...этот человек...он словно действительно говорит со мной по рации. Словно знает меня тысячу лет. Слова, что он произносит, для меня звучат словно приговор. Ведь я так же несчастен.
Эл молча подобрал диктофон и направился к командиру, сидящему в кресле, задумавшись, и протянул ему устройство.
-Все мы несчастны, мистер Вард. Каждый по-своему. И у каждого человека есть своя причина для этого несчастья. Но если тем людям, что погибли вместе с нашей планетой, уже подписан приговор, то нам, успевшим улететь за несколько минут до начала войны, дарован шанс на исправление. Вину, знаете ли, можно загладить лишь ее признанием и своим раскаянием...
Вновь повисла гробовая тишина среди экипажа, лишь слышен был гул двигателей. Вновь задумался каждый из них над словами, веско и тяжело сказанными пропавшим где-то в космосе неизвестным человеком. Эл неумело и как-то криво улыбнулся, глядя на Джеймса и тот улыбнулся в ответ. Щелкнула кнопка диктофона.

«Размышления о человечестве, день четвертый. Ты же слышишь меня, Джеймс? Хотя как ты можешь не слышать меня, ведь я говорю сам с собой...
Час назад член экипажа Юнион Орбитал Стейшн покинул нас. Пол Уинсед... Наверное, сильно ему этого хотелось, раз целых полчаса он долбил себе по венам расколотым стаканом, не реагируя на стук в его запертую дверь и наши с Эллен крики. Все, что мы могли, это через экран монитора с ужасом наблюдать, как он, лежа на полу, дрожащей рукой снова и снова бил окровавленным стаканом в свою свободную руку. Время от времени он издавал стон, но лишь из-за того, что еще жив. Эллен сейчас сидит у монитора и, плача, проводит по нему пальцами.
Этот эпизод еще раз мне доказал одну простую вещь — сколько бы шансов на исправление не было дано человеку, он не воспользуется ни одним из них. Пол остался жив тогда, когда всей планете был подписан приговор и имел шанс раскаяться где-то в глубине себя и, возможно, этим исправиться. Но он предпочел лишить себя этого шанса вместе с жизнью. Мы были ошибкой. Каждый из нас, каждый из живущих на прекрасной планете. Роковой ошибкой, погубившей ту планету. Сейчас мне жаль не людей, нет. Мне жаль наш добрый и чудесный мир...
А ведь знаешь, Джеймс, сейчас и отношение к смерти уже другое. После гибели семи миллиардов людей смерть одного, даже близкого тебе человека, совершенно не тревожит тебя и кажется такой мелкой и ничего не значащей, ведь ты знаешь, что и тебе не долго осталось. Вопрос лишь в том, сколько еще...»

-Эта запись многое проясняет! Во всяком случае, мы знаем, откуда взялся в одном из отсеков труп и что там происходило. - Спустя некоторое время сказал Люк.
-Это...это ужасно. Противоестественно! Словно в каком-то фильме ужасов. - Сказал Джеймс. - Этот парень, Пол, скорее всего просто сошел с ума.
-Но ведь Коулман прав в том, что сколько шансов человечеству не дай, оно не воспользуется ни одним из них. - Прошептал Эл. - Ужас то в том, что этому парню легче было умереть, чем оставаться наедине со своими мыслями...
-Но мы все еще не знаем, что произошло на станции. - Прервал его Джеймс. - Только этот диктофон даст нам ответ на все вопросы.

«Что остается после меня? Этот вопрос мучает меня со вчерашнего дня, когда умер Пол... Что останется после него, например? Ведь каждый из людей жив лишь до тех пор, пока жива память о нем. Проходят годы, образ этого человека стирается из памяти других людей, стираются из памяти и его дела, добрые или злые, и больше не остается ничего. Но кто вспомнит о нас, оставшихся на этой станции, если помнить уже некому? Выходит, что мы уже мертвы, хоть и продолжаем существовать...это пугает меня больше самой смерти.
Все, что оставит память об мне, хранится тут, на этом диктофоне. Все мои мысли, чувства и переживания — тут. И ты слышишь их, Джеймс, ты слышишь уже голос души моей, раз я не могу говорить с тобой лично. Помни меня. Пожалуйста, помни. Не забывай и Пола, не забывай Эллен, ведь мы, навечно оставшиеся в космосе, еще хотим жить. И если так случилось, что тела наши больше не живы, это не значит, что души наши бесследно пропали в звездной синеве!
Я помню жизнь на Земле. Каждый тогда был уверен, что смерть где-то далеко, что она не коснется ни его самого, ни его родственников. Мы жили, не задумываясь о смерти, исключив из жизни своей даже память о ней, обозначая ее как что-то туманное, далекое, что-то, что будет еще очень нескоро. Но вот она постучалась в дом ко всем нам. Что мы ответили ей? Готовы ли были мы? Нет! Но она не могла развернуться и уйти. Каждому из нас было отведено достаточное количество времени на то, чтобы подготовиться к смерти, но мы предпочли забыть о ней.
Я понял, что должен быть готов погибнуть в любой момент, ведь смерть не будет ждать. И знаешь что, Джеймс? Я готов. Мне больше не страшно умирать. Меня не пугает неизвестность, напротив, смерть станет для меня избавлением от гнета каждодневных мыслей. Я стану свободен!..
И сейчас, наверное, я уже свободен, Джеймс. Потому выполни мою первую и последнюю просьбу к тебе — помни нас. Помни каждого из своих друзей, дальних родственников и знакомых, держи в голове своей образ каждого из нас и мы будем живы до тех пор, пока ты будешь жить.
Я сжимаю в руке свою последнюю фотографию. Я улыбаюсь, держа за руку своего радостного сынишку. Кажется, мы тогда ходили в парк, кормили уток. Джеймсу так это понравилось, он так увлекся. Он тогда был искренне счастлив и ему не надо было для этого многого. Я научился у своего ребенка самому главному — радоваться мелочам и ценить то, что у меня есть. Сейчас у меня нет ничего, кроме собственной жизни. И я ценю ее даже в полном одиночестве и с осознанием неизбежности смерти.
Разглядывая свое лицо на этой фотографии, я прихожу в ужас. Я так изменился...я не улыбаюсь уже пятый день. Взгляд мой потух, эмоции отсутствуют напрочь. Одиночество уничтожило меня и никогда больше не смогу я вернуться обратно в состояние счастливого человека. И мне придется научиться с этим жить, хоть и совсем недолго...»
Выключив запись и оставив диктофон на столе, Джеймс, скованно извиняясь, вышел из отсека под внимательными недоумевающими взглядами экипажа. Заперев за собой дверь, он дрожащими руками вытащил из внутреннего кармана своего комбинезона скомканную фотографию и стал вглядываться в нее. Из глаз его хлынули слезы и он отбросил ее прочь от себя.
-Что же с нами стало... - Тихо шептал он себе.
Не реагируя на стуки за дверью и нечленораздельные выкрики, заглушающиеся титановой дверью, он неотрывно глядел на лежавшее в стороне фото улыбающегося, счастливого паренька с выбитым передним зубом и на надпись, что мелким почерком тянулась внизу. «Джеймс Вард» - гласила она.
-Я ведь тоже больше не стану прежним. Не улыбнусь, не засмеюсь от души и не смогу спать так, чтобы потом не просыпаться от собственного крика. Боже...Боже...ты ведь есть! Не уходил ты никуда, все так же смотришь на нас и ждешь чего-то. И мы, оказавшиеся тут, никакая не случайность! Все так, как должно быть. Все так, как ты хотел! - Кричал Джеймс - Как же ничтожно представляли тебя на Земле! Старик с бородой на золотом троне. Ха! Как стереотипно и приземленно. Ведь Бог не имеет и не может иметь форм и рамок, он есть некая сущность, часть которой есть в каждом из нас. А эти идиоты верили в пресловутого старика. Делили Бога на «нашего» и «не нашего», кричали, что верят правильно только они. Стыдно то как, Господи! И тебе, наверное, смешно там было смотреть на нелепых и убогих фанатиков. Каждый тебя по-своему познает. И я познал, сидя в шаттле, являясь одним из пяти выживших представителей рода человеческого. Познал, видя гибель твоего творения...
Дверь подсела и с шипением поползла в сторону. Джеймс стоял в проходе, с улыбкой оглядывая испуганных членов экипажа.
-Джеймс...что с тобой случилось в той комнате? - Решился на вопрос Эл.
-Откровение. Я был слеп, но прозрел, я был глух, но услышал. Идем, ребята, мы так и не услышали историю Коулмана до конца.
Экипаж шаттла вновь сгрудился вокруг обшарпанной черной коробочки, из недр которой слышался сбивчивый тихий голос.

«Сегодня я создаю свой идеальный мир. Мир без боли и страданий. Вокруг краски, яркие краски, растения, цветы и животные. Тут нет людей, и это главное. Здесь больше не будет ошибок и сожалений, только красота и счастье.
Жаль, что в этот мир не вписалась Эллен. Она так много бегала, суетилась и кричала что-то мне. И да, возможно ты и права, я сумасшедший. Я строю свой идеальный мир. В своей голове, в своем воображении. И в нем нет суеты и спешки, Эллен. Нет! Но ты не поняла этого. Жаль, что мне пришлось избавиться от тебя. Но я уверен, милая Эллен, тебе лучше в открытом космосе, чем в одном отсеке с сумасшедшим.
Да, Джеймс, я сделал это. Я запер ее за дверью промежуточного отсека и открыл дверь состыковки. Кажется, она кричала, но меня это уже не интересовало. Мне нужен мой мир. Он всем нужен, правда?
Он же прекрасен! Как бы я хотел, чтобы ты видел этот мир, который я придумал! Но его никто не увидит, кроме меня, ведь сошел с ума я в одиночку. Быть может, ты и другие люди осудили бы меня, а окажись мы на Земле и в психушку бы упрятали, но никто из вас не понял бы одной простой вещи — все мы сошли с ума уже слишком давно, каждый по-своему. Запершись в своих маленьких мирках нам кажется, что все в порядке, но стоит нам посмотреть со стороны на всю нелепость ситуации и все рухнет! Все рухнет, Джеймс!
«Общество видит в своей системе нездоровых людей и избавляется от них, все просто. Нет и быть не может никакого личного сумасшествия» - скажешь ты мне. И ошибешься. Общество будет называть сумасшедшими и избавляться только от людей, мыслящих иначе и не подходящих под схему, не вписывающихся в систему! И каждый из винтиков этой системы скажет о тебе: «Да, он чертов псих, я всегда знал это». Скажет, потому что винтиками слишком легко управлять и слишком легко заставлять их говорить это. Но сейчас вокруг меня нет общества, некуда отправлять меня, некому осудить. И я просто схожу с ума так, как считаю нужным...»

«Я очнулся, Джеймс. Господи, что я наделал! Все было словно в тумане, эта запись на диктофоне...я не помню ее. Кажется, я действительно рехнулся. Сейчас идет десятый день моего пребывания в этой ужасной камере-одиночке, в этой тюрьме. Сегодня я должен был лететь к своей семье на Землю. Это все ошибка, какой-то кошмар! Просто очень реалистичный, но сон. Я проснусь, проснусь! Почему остался я? Почему только я?!
Если Бог хотел проверить меня на стойкость, то проверку я не прошел. Это испытание не для меня. Данная запись будет последней. Нам придется расстаться, Джеймс, пришло мне время уходить. Наши пути разойдутся через пару минут: я брошусь в космос, а ты останешься лежать у двери промежуточного отсека. Я верю в то, что кто-то однажды найдет тебя на холодном полу и выслушает мой последний крик уничтоженному безумному миру. «Я не боюсь, я не должен бояться. Ибо страх убивает разум. Страх есть малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. И когда он пройдет через меня, я обращу свой внутренний взор на его путь; и там, где был страх, не останется ничего. Останусь лишь я, я сам.» Моя любимая цитата. Эти слова всегда были мне путеводной звездой. Так пусть я не дрогну и сейчас.
Передо мной темный холодный тоннель, его стены давят на меня, за ним промежуточный отсек, а уже там — свобода. Одно нажатие кнопки и вот громадная белая дверь ползет в сторону, с шумом затягивая оставшийся в промежуточном отсеке воздух. Обратного пути уже не будет. Смерть будет мне спасением. Я достаточно пожил, сделал много хорошего и много плохого, но смог остаться человеком. А теперь лишь Бог сможет судить меня...»
В глухой тишине послышался звук удара диктофона о металлический пол, а затем медленные, сбивающиеся шаги Майкла к дверям промежуточного отсека. Он замер у иллюминатора рядом с ними и улыбался, глядя в космос. Там, за стеклом, Солнце показывалось из-за Земли и своим теплым светом освещало все новые и новые пространства темной до этого части планеты.
-Мой последний рассвет. - Тихо сказал Коулман сам себе. - Даже в ненавистном мне космосе он может быть таким прекрасным...
Майкл улыбнулся еще шире. Бог улыбался ему в ответ.


ЭПИЛОГ

17 января 2020 года

Джеймс вскрикнул во сне и резко приподнялся на кровати. Справа и слева от него на своих кроватях мирно спали члены экипажа шаттла OV-106. Он медленно встал и подошел к окну.
-Что это было? - Тихо прошептал Джеймс сам себе. - Просто кошмарный сон или предупреждение, откровение? Я помню каждое слово Майкла Коулмана. Эти слова звучали призывом встряхнуться, оглянуться вокруг и осознать, что каждый из нас творит со своей жизнью. И если бы каждый из нас подумал над этим, этот мир стал бы лучше. Но сон видел только я... У меня ровно семь дней, чтобы измениться, а что будет дальше — посмотрим. Но я обязан не повторить своих ошибок, чтобы мое будущее было не таким, ведь другого шанса у меня не будет...
За окном только начинался рассвет. Утренние лучи робко пробивались сквозь листву деревьев и пробуждали ото сна дремлющих птиц, которые, одна за одной, начинали свою утреннюю песню. Еще мирное небо расцвечивалось новыми красками, становясь все более ярким, еще живые люди тихо спали, не задумываясь о переменах, еще не взорвавшиеся бомбы лежали в своих отсеках.


Назад